Ю.К.Ефремов. Избранные главы из книги "Московских улиц имена".

ПЕРВЫЙ ПАКЕТ

C учетом новейших возможностей и подходов, а также пожеланий Советского фонда культуры летом 1990 года была сделана попытка примерно вдвое расширить проект возврата названий, предложенный в 1986 году. В Фонде В.П. Нерознак дополнил мои предложения, и их проект поступил в комиссию Моссовета. По разным обстоятельствам, в частности финансовым, к исполнению был принят сначала только первый пакет предложений о возврате двадцати семи названий. 5 ноября президиум Моссовета утвердил этот список и уже 6-7 ноября "Московская правда" и "Вечерняя Москва", хоть и на малозаметных местах, опубликовали его на своих страницах.

В Китай-городе освободилась, наконец, от ошибочно датированного названия ("25-го Октября") Никольская, возвращены древнейшие имена Ильинке (Куйбышева) и Варварке (Разина). А как же Разин? Воспет в московских песнях, а у начала этой улицы его и казнили. Но был же на Болотной площади казнен Пугачев, а имя ей дали - Репина! Да и Разин простился с жизнью не на Варварке, а на Красной площади - ее-то хватило ума не переобзывать! И именно на ней, на лобном месте, Конёнков ставил свой озорной памятник с изображением Стеньки Разина и... княжны!

В президиуме Моссовета посоветовали "всё же подыскать для Разина какую-нибудь другую улицу" - считали, что память о нем, так всенародно воспетом, москвичам всё-таки дорога. Такая улица нашлась. Надо было чем-то заменить Знаменскую в Черкизове как тёзку возвращенной приарбатской Знаменки. Тут бы и место Разинской, к тому же рядом с двумя Пугачевскими. Но, видимо, такой "питомник разбойников" и отпугнул моссоветчиков - теперь они предпочли не прославлять бунтаря (или криминогенной обстановки испугались?) и даже одноименную Знаменскую оставили покуда в резерве нетронутой.

По Китайгородскому полукольцу возвращены имена Моховой улицы, площади Охотный Ряд (но объявили тоже улицей) и Театральному проезду, из которых в свое время был наспех слеплен архитектурно не существующий "проспект" Маркса. Из-под Дзержинского и Свердлова возвращены имена Лубянской и Театральной площадям, а из-под одиозного имени "50-летия Октября" название Манежной площади, хоть и не старинное. Мое предложение назвать ее Российской не прошло. А жаль, хоть это и наследие не одного сегодняшнего мышления: парады-то принимались не только на Красной, но и на этой площади - да и для всех последующих митингов - разве не повышал бы ответственность за все выступления "российский" адрес арены?

Между Китайгородским и Бульварным полукольцами вернулись имена к Знаменке (Фрунзе) и Воздвиженке (начальное звено "проспекта" Калинина), Большой Лубянке (Дзержинского), Мясницкой (Кирова) вплоть до Садовой и Маросейке (Богдана Хмельницкого).

Между Бульварным полукольцом и Садовым кольцом вновь радуют слух имена Пречистенки (Кропоткинской) и Малого Патриаршего переулка (Малого Пионерского). Новопроломленной части проспекта Калинина возвращено первоначальное "проектное" имя Новый Арбат. Были споры, называть ли его проспектом. По градостроительным и коммунальным нормам это, конечно, проспект. Но и в комиссии, и в президиуме Моссовета возобладало мнение, что Новый Арбат должен считаться улицей, а не проспектом. Решение спорное, и уже есть последствия: в прессе упорно упоминается Новоарбатский проспект.

В сущности, мы сами спровоцировали такую путаницу, и это досадно, - дело тут не во вкусе и эмоциях, а в неизбежных юридических осложнениях - сколько тяжб за тянется из-за одного только этого раздвоения адресов!

На Садовом кольце вернулись названия к двум улицам-Валам - Земляному и Коровьему. У этого возврата нашлись и противники - одни обиделись за Чкалова, другие за Чайковского, хоть он жил вовсе не на Новинском бульваре. Полили ядом насмешек и Коровий Вал... Большую и Малую Колхозные площади объединили в Сухаревскую, но это оказалось ошибкой, - удобство было только внешним. Вынужденная перенумерация зданий вызывала путаницу, недопустимую, в частности, для службы скорой помощи, а тут должен был сменить номер дома даже институт Склифосовского! Поэтому Сухаревку всё же снова разъединили на Большую и Малую.

Между Садовым и Камер-Коллежским кольцами вновь появились имена Старая Басманная (Карла Маркса) и 1-я Тверская-Ямская (дальняя от центра часть улицы Горького. На Камер-Коллежском кольце старинная Тверская Застава заменила собой безличное имя площади Белорусского Вокзала.

За пределами Камер-Коллежского кольца Вальтер Ульбрихт уступил место Новопесчаной, а Георгиу-Деж - 2-й Песчаной улице, маршал Устинов - недолго просуществовавшему Осеннему бульвару, а Суслов - отсеченной части Аминьевского шоссе.

Тогда же были изменены названия десяти станций метрополитена. В полном смысле слова возвращены были только имена "Охотного Ряда" ("Проспект Маркса", а ранее даже "им. Л.М.Кагановича"!) и "Царицыно" (вместо "Ленино" восстановлено название, намечавшееся еще на начальном этапе проектированья). В других случаях названия не возвращали, а заменяли в соответствии с изменившимися именами площадей и улиц на поверхности: "Театральная" ("Площадь Свердлова"), "Лубянка" ("Дзержинcкая"), "Сухаревская" ("Колхозная"), "Тверская" ("Горьковская"), "Александровский Сад" ("Калининская"). Трем станциям присвоены названия-новоделы: "Алексеевская" (по старинному селу, а ранее побывала и "Миром", и "Щербаковской"), "Чистые Пруды" ("Кировская") и "Китай-Город" ("Площадь Ногина"). Последнее название мотиви-руётся тем, что выходы с этой станции открыты в сторону не только Варварских, но и Ильинских Ворот - площадей у Китайгородской стены. Споры шли насчет названия "Чистые Пруды" - естественнее было бы имя "Мясницкая" (по Мясницким Воротам), как было в первоначальном проекте метрополитена - еще до гибели Кирова, но верх взяло стремление к более выразительному названию.

Как ни странно, даже возврат первых 27 названий улиц и 10 станций метро многими был воспринят враждебно, что было подхвачено и прессой, а это отражало, в частности, и сложные отношения между московской мэрией и Моссоветом. Среди писем, хлынувших от граждан в газеты и в нашу комиссию, были не только грубо оскорбительные, но и призывавшие даже к расправе с "поклонниками старья"! Активно протестующую позицию заняла, в частности, "Московская правда", в которой журналист Шод Мулад-жанов, будущий главный редактор этой газеты, выступил с очерком, иронически озаглавленным "Кого манит Коровий Вал". Газета опубликовала и отклики, указав при этом, что большинство их содержит поддержку его позиции. Мои попытки оспорить эти доводы отвергались, однако мое письменное возражение заставило Муладжанова позже в одном абзаце упомянуть, что существует и иное "компетентное мнение", но он его не изложил, а продолжал публикацию всё новых доводов, уже опровергнутых в моем отклике. Обнародовать свое несогласие мне все же удалось: в той же газете за 23 января 1991 года увидел свет мой очерк "Возврата достойно". Редакция в своей вводной признала, что он интересен для полемики, "содержит серьезные аргументы", хотя и "отнюдь не все доводы и предложения автора видятся как приемлемые".

Процитирую из этого выступления лишь несколько абзацев, поскольку большинство отстаиваемых в нем положений уже изложено и обосновано на предыдущих страницах.: "Возвращение драгоценных старомосковских названий - большое патриотическое и для многих долгожданное дело, вызвавшее, однако, волну неоднозначных откликов. "Московская правда" опубликовала больше отрицательных. Верно ли такое "зеркало" общественного мнения! Учтем, что о недовольствах и претензиях люди пишут охотнее, чем о согласии и поддержке, - возникает перекос.

Нас упрекают в торопливости и волевых решениях. Но возврату имен предшествовала многолетняя работа высококвалифицированных коллективов, проводились широкие общественные обсуждения в Географическом обществе, в Обществах охраны памятников истории и культуры, в Советском фонде культуры, при участии виднейших краеведов - знатоков Москвы, в общественной Комиссии исполкома Моссовета.

Почему не спросили жильцов улицы Горького, согласны ли они на смену имени! Но ведь имя Тверская имеет культурно-историческое значение по меньшей мере общемосковское - почему же решать его судьбу должны только лица, прописанные на этой улице? Восстановлено имя Театральной площади - среди кого тут было проводить опрос? В кордебалете Большого театра, у официанток гостиниц или среди спекулянтов билетами у входа?

Многие увидели в произведенном возврате только неуважение к выдающимся людям - вплоть до "глумления" над Горьким и Чкаловым, хотя тут не было никакой персональной дискриминации. Возвращалось дорогое для многовековой истории, продолжалась разгрузка от тёзок. Ведь излишнее обилие одноименных названий, в том числе ленинских, кировских и горьковских, по сути обесценивает их не меньше, чем серийная штамповка стандартных бюстов.

По Мясницкой везли гроб с телом Кирова с вокзала в Колонный зал, и одноразовый провоз гроба оказался дороже, чем многовековая история улицы..."...Протестующим - "нас не спросили" - напомним: москвичей никто не спросил, когда Тверскую зарубили "под Горького" и всего-то в знак 40-летия его литературной деятельности, притом прижизненно! Возвратом имени Тверской Горький не вычеркнут из истории страны и литературы - в Москве ему поставлен не один памятник - не высшая ли форма увековеченья! Но его имя присвоено стольким паркам, институтам, библиотекам, клубам, даже лагерному прииску на Колыме - какая девальвация! Разгрузка только радует.

...А ведь в одном из откликов, недавно опубликованных газетой, содержится даже такой упрек: возврат имен назван... "хорошо рассчитанной политической акцией", которая поставлена в один ряд с осквернением святынь и даже с провокацией беспорядков в праздничные дни. Скорее сами такие опасения звучат провокационно! Плохо мы информировали и недопросветили этих возражателей".

Несмотря на такую отповедь, атаки со стороны прессы продолжались, иной раз сопровождаясь вызывающе дерзкими заголовками вроде "Кагановича на вас нет" (Н.Попов в "Московском комсомольце" за 24 марта 1992 г.).

Рассказал (17 февраля 1992 года) топонимистам в Географическом обществе о перспективах дальнейшего заповеданья и возврата названий - среди слушателей обнаружили себя лишь двое воинствующе возражавших ("несвоевременно, дорого"). На заседании присутствовал и корреспондент "Московского комсомольца" С.Скобло, месяцем раньше взявший у меня интервью, уже благословленное мною для публикации; 20 февраля он побывал даже на очередном заседании комиссии Моссовета. Казалось, все понимал? И что же? Интервью появилось в этой газете 27 февраля под "кудрявым", естественно, не моим заголовком "Британское посольство на улице французского коммуниста". За вычетом единичных "косметических" конфузов мне не было бы стыдно за него, но... какой ему предпослали редакционный конферанс! Вопреки содержанию беседы сказано, что "Москву захлестнула волна переименований" (Какая волна? Двадцать семь из более чем трех тысяч названий - это "захлестнула"?), и опять о дороговизне!